Когда случался неурожаи в средневековой Германии, призрак голода шествовал по земле, костлявой рукой подбирая детей, стариков и немощных. Животные тоже голодали, и огромные полчища крыс выходили из пустых амбаров, рыская по селениям в поисках пищи. В обычно богатых поместьях Рейнской долины одна зима превзошла все другие ужасами, которые она породила. Лето было жарким, и к концу июля стебли пшеницы клонились паси тажестыа эделелцкх. колосьев. Но меньше чем за месяц до сбора урожая над золотыми долинами пронеслись грозы, которые погубили урожай, оставив пшеницу смятой и гниющей на сырой земле. Голод был самым жестоким в древнем городке Бингене, что стоит на берегу реки Рейн. В отчаянии его жители все свои помыслы устремили к их единственной надежде на спасение: к заполненным амбарам их повелителя — богатого и скупого епископа Хатто Майнского. Несомненно, рассуждали они, он поможет: разве можно продолжать копить зерно, когда людям угрожает голод? Неделю или больше епископ не давал ответа на все их обращения и мольбы о помощи, но однажды утром появился герольд с сообщением от него. Пусть те, кто голоден и не имеет средств заплатить за зерно, провозгласил он, соберутся в огромном амбаре. Там каждый получит заслуженное. Когда наступило назначенное время, у амбара собралась толпа истощенных людей.

Слуги с каменным выражением лиц стояли в ожидании и по сигналу Толпа немедленно ринулась внутрь. Но люди не нашли там пшеницы. Там не было ничего, кроме мякины, взметаемой ветром, который проникал сквозь щели в стене. Вопль разочарования прокатился по амбару. Люди повернули назад. Но огромные двери захлопнулись перед ними.

И гнев сменился страхом. Те, кто оказался ближе к двери, попытался открыть ее силой. Но двери оказались накрепко заперты. В темноте заплакал чей-то ребенок. А потом пленники услышали другие звуки — сухое потрескивание пламени, охватившего солому. Едкий дым начал заполнять амбар. Первые панические крики о помощи сменились пронзительными воплями, когда огонь начал распространяться дальше. Пальцы слепо царапали стены, не находя выхода наружу.

    Из окна своего дворца епископ наблюдал за происходящим. Он казался задумчивым, но невозмутимым. Все смотрел и смотрел, как огонь делает свою работу, до тех пор пока последние языки пламени не угасли на сводчатой крыше. После чего, повернувшись к одному из своих фаворитов, он сказал: «Они бы сожрали это зерно, как крысы, как крысы они и подохли». С этими словами он от- правился обедать и наслаждался обильной трапезой из восьми блюд, приготовленных его поварами из припрятанных запасов продовольствия. На следующее утро он поднялся, освеженный сном, и направился в огромный зал своего дворца, чтобы просмотреть счета и определить налоги и десятину, причитающуюся ему. Когда он вошел, что-то мелькнуло у него перед глазами, заставив остановиться на полпути. Он повернулся, чтобы посмотреть на ряд картин, висевших на стене. Это была серия портретов всех архиепископов Майнских, из которых его собственный был самым последним и, как он полагал, самым лучшим. Все портреты были там, где обычно, кроме его портрета, который исчез. Лишь клочок холста трепетал на прохладном утреннем ветерке. Хатто просто задохнулся от гнева. И словно в ответ на его сердитое сопение трио крыс спрыгнуло с картинной рамы и выбежало сквозь открытую дверь.

    Епископ все еще взирал на пустую раму, когда торопливо вошел слуга. Он принес плохие вести.

Этой ночью амбары заполонили грызуны, и едва ли зернышко пшеницы осталось после них. Не успел он закончить, как явился другой посланец с еще более тревожной новостью:

на подходе были новые полчища крыс. Гонимые голодом, они двигались вперед, опустошая поля и селения. И сейчас эти полчища стекались со всех сторон, приближаясь к городу. Хатто припал к ближайшему окну. Сказанное было правдой. Поля, окружавшие город — земля, на которой работали его крестьяне, — были черны от этих тварей. Полчища грызунов вздымались подобно волне вверх по холму ко дворцу, перетекали через стены и живую изгородь, не разбирая дороги. Они находились уже достаточно близко, так что Хатто мог различать отдельных крыс впереди колонны — вертящихся и скачущих тварей, упорно стремящихся к своей цели, — они издавали такой пронзительный писк, что слышать его было невыносимо.

Какое-то время Хатто стоял как загипнотизированный, но вскоре инстинкт самосохранения побудил его к действию. Лицо у него посерело, и он бросился бежать по темным коридорам, по узким лестницам, прочь из дворца к подземному ходу, что пролегал под крепостными стенами. Отсюда епископ по тропе спустился к Рейну. У края воды он громко отдал команду испуганному лодочнику, и вскоре оба они уже плыли по реке, держа курс на островок в середине русла.

Прежде чем лодка коснулась берега, епископ выпрыгнул из нее и начал карабкаться по камням к старой каменной башне, которая в более счастливые времена использовалась для летнего отдыха.

Ворвавшись в убежище, он приостановился лишь для того, чтобы покрепче запереть на засов дверь за собой, затем, перепрыгивая через две ступени, побежал вверх по винтовой лестнице. Когда, наконец, он достиг комнаты на самом верху, на высоте орлиного гнезда, то упал в изнеможении на кровать, чтобы отдышаться и привести в порядок свои мысли. Но ему не пришлось долго отдыхать. Ужасный визг и сопение полчищ грызунов все еще преследовали его. Потом он вдруг осознал, что шум этрт становится все громче и громче. Он заставил себя подойти к окну и увидел море крыс, которые теперь хлынули от стен дворца вниз с холма.

    Подпрыгивая на волнах и следуя к своей цели, они рассекали воды Рейна и скапливались пульсирующей массой у подножия башни на острове. Он видел, как первые крысы начали проворно карабкаться вверх по отвесным каменным стенам. Остальные последовали за ними, и вскоре поднимающаяся меховая мантия окутала башню.

Отойдя от окна, епископ пал на колени. Страх помешал бы ему бежать, даже если бы и было куда спрятаться. Помимо воли руки его неосознанно стали перебирать четки, губы зашептали позабытые обрывки молитв.

Через считанные секунды крысы оказались в комнате. С писком скатываясь по стене, они окружили кровать, на которой лежал епископ. Розовые мордочки подергивались, голодные глаза горели жаждой мщения. Все пространство было заполнено непрерывным писком и царапанием их неугомонных лап по доскам пола.

От ужаса Хатто не мог шевельнуться, лишь закрыл глаза. Крысы были вокруг, приблизившись настолько, что щетина касалась его тела. Они обнюхивали его, как какую-нибудь падаль. Задрав морды, они показывали свои длинные желтые резцы, и зловоние смерти было в их дыхании. Одна прыгнула на лицо Хатто. Он инстинктивно отбросил зверя. Но тут вверх по кровати, накрывая ее и ее хозяина кишащим одеялом, двинулась целая стая крыс.

Когда слуги позже в тот же день нашли епископа, его плоть была обглодана до костей. Но нигде не было и признаков крыс. Они исчезли так же внезапно и таинственно, как и появились. Их желудки были наконец полны.

Непознанное, паранормальные явления, НЛО.
Поддержка сайта p-Normal@narod.ru